На него пришла похоронка, а он вернулся живой

 Похоронка. Я написала это страшное слово и задумалась. Во время войны не было большего желания увидеть на пороге своего дома почтальона, получить из его рук заветный треугольник из серой бумаги, вырванной из ученической тетради. Треугольник, как правило, подписанный обычным или химическим карандашом. Это были письма с фронта, с передовой. Это была нить общения между родственниками, знакомыми, просто близкими людьми.

Но эти же женщины-почтальоны, с большими сумками через плечо были одновременно носителями информации, которая меняла, коверкала, уродовала жизнь получателя письма с фронта, такое письмо было не от отца, мужа, сына —  это были письма политруков, близких товарищей друзей о том, что «защищая Родину геройски погиб…»

Среди народа официальное уведомление семьи о гибели близкого человека называлось – похоронка. Это слово в обращении русского языка появилось во время Отечественной войны 1941-1945 года.  В довоенном «Толковом словаре русского языка» под редакцией профессора Д. Н. Ушакова есть слова: «похоронный», «похоронить», «похоронный», «похороны», но производного слова «похоронка» — нет.

Какую страшную военную мясорубку пережил наш народ, чтобы вложить в это слово суровую реальность мировой войны. Похоронка – это сообщение о гибели солдата, но не извещение о его месте захоронения. Поэтому многие вдовы десятилетиями не верили в свершившийся факт и продолжали ждать и надеяться на чудо.

На выбор жизненной позиции молодых, осознают они это или нет, всегда влияют многие объективные факторы, главным из которых, безусловно, является наследие предшествующих поколений. В этой связи необходимым и значимым оказывается обращение к жизни, опыту старшего поколения, людей с интересной и вместе с тем типичной для определенного периода истории судьбой. Одной из таких является судьба Гамаюнова Владимира Александровича — участника Сталинградской битвы, стрелка – радиста 952 штурмового авиационного полка. Его в нашем небольшом городе знают многие. Я же с ним не была знакома, но много слышала о нем как о человеке добрейшей души и порядочности.  

В середине лета 1944 года, Гамаюнова В.А. направили в 311-ю штурмовую авиационную дивизию, в 952-й штурмовой авиационный полк, где он воевал не просто солдатом, а стрелком — радистом на штурмовике.

Шёл бой в восточной Пруссии. 6 ИЛ-2 уже выполнили свою задачу, и готовы были вернуться на базу. Казалось, внизу ничего уже живого нет, и лётчики потеряли бдительность. Вот тут — то и настиг снаряд. Сначала Владимир увидел вспышку. «Снаряд» — успел крикнуть он по рации. Потом удар, штурмовик резко полетел вниз, разламываясь на ходу.

Два самолёта почти одновременно рухнули на землю. Похоронная команда подобрала трупы двух лётчиков. А третий был без сознания, с переломанными руками, ногами, разбитой головой, но живой. На задание вылетали без документов, потому никто не знал, кого отправили в госпиталь.

Гамаюнов пришёл в себя только через два месяца. Сначала вернулось зрение. Постепенно — слух и память. Он дал знать в свою часть, и вскорости за ним прибыл кукурузник, который доставил в «свой» госпиталь. И там он своими глазами увидел большие буквы на штурмовике: «За Володю Гамаюнова!» Друзья уже попрощались со стрелком — радистом.

«Нельзя валятся в госпитале, война скоро кончится» — думал Владимир Александрович. Ей действительно оставались считанные недели. И Гамаюнов, не будучи даже выписанным из госпиталя, вместо своего товарища полетел на задание. И снова его настиг снаряд. Осколками сильно поранило одну ногу, а другую почти полностью оторвало. Командир смог сделать вынужденную посадку, и Владимир Александрович вновь оказался в госпитале. «Вопрос стоял об ампутации правой ноги. Спасла её молодая врач-хирург, которая четыре с половиной часа выбирала из кровавого месива осколки снаряда и раздробленные кости, сшивала, собирала в кучу всё, что осталось». (Из воспоминаний Гамаюнова В.А.) Долго, очень долго пришлось поваляться в госпиталях. С тех пор он без палочки и не ходил больше. Пришлось распрощаться с небом.

Именно после того рокового полёта, когда непонятно было кто жив, а кто мёртв матери Клавдии Васильевне пришла официальная бумага. В ней говорилось, «сообщаю на ваше письмо от 29.03.45, что высланные деньги 588 рублей 22 копеек принадлежали Гамаюнову Владимиру Александровичу, который, как сообщила часть, погиб, но где, когда и при каких условиях неизвестно, а поэтому за подробностями обратитесь в часть № 15600. Начальник финотдела Огарков. Клавдии Васильевне родные не показали этой бумаги. Она продолжала получать письма от сына. А в августе 1945 вернулся домой, и он сам. Родина по достоинству оценила ратный подвиг солдата. Владимир Александрович Гамаюнов был награжден орденами «Славы III степени», «Великой Отечественной войны II степени», медалями «За оборону Сталинграда», «За взятие Кенигсберга», «За победу над Германией» и другими памятными медалями.

Если бы не серьёзные ранения то, наверное, стал бы Гамаюнов летчиком, а он стал ветеринаром. Почти 50 лет проработал преподавателем в Дубовском зооветтехникуме. Все сложилось его судьбе: крепкая семья, дети (гордость родителей), любимая работа, успехи, награды, счастье жить в родном городе среди родных людей.

В апреле 2001 года, к дню Победы Администрация г. Дубовки присвоила звание «Почетного жителя города Дубовки» ветерану Великой Отечественной войны Владимиру Александровичу Гамаюнову.

Пишу я эти строки и понимаю: нет, не вмещается в них вся мера пережитого – настолько она велика! Да, он ни в чем себя не жалел. Выстоял и победил. Выдержал все тяготы. И для нас, молодежи, он служит примером. Мы по его жизни, по его судьбе можем сверять свою. И гордиться тем, что рядом с нами живет такой человек.

Гамаюнов Владимир Александрович

 — участник Сталинградской битвы,

стрелок – радист 952 штурмового

 авиационного полка.

Кузнецова Антонина, учащаяся детского объединения

«Актив музея» МКОУ ДО ЦДТ Дубовского района